ingasasha

Интервью с Петром Чернышевым

Русский фигурист в Америке

У фигуриста Петра Чернышева, пятикратного чемпиона США по фигурному катанию, две родины.
Когда русский Петр выходит на лед в Америке, зал встает и аплодирует спортсмену стоя. Они считают этого фигуриста гордостью своей страны. В России Петра Чернышева узнали лишь несколько месяцев назад, когда он решился принять участие в телешоу на втором телеканале «Танцы на льду. Бархатный сезон», где он танцует вместе с Юлией Ковальчук из группы «Блестящие». Русские зрители увидели Петра и полюбили его ничуть не меньше, чем американцы. Петр Чернышев, любимец поклонников фигурного катания на двух континентах, ответил на вопросы корреспондента Metro.

– Петр, вас ведь назвали в честь дедушки – прославленного советского фигуриста…
– Да, мой дед стал четырехкратным чемпионом СССР, а его тренером был Николай Панин – первый олимпийский чемпион из Советского Союза. В соседнем доме жила знаменитая пара Белоусова-Протопопов, они и посоветовали дедушке отдать меня в секцию «Динамо» на фигурное катание. Мне было шесть лет, когда я впервые встал на лед. К сожалению, дедушка умер рано – когда мне было всего лишь восемь лет. Ему не удалось увидеть меня чемпионом, но я думаю, что он гордился бы мною.

– Сейчас вы поддерживаете отношения с российскими тренерами и фигуристами?
– Конечно. Я активно работаю с тренерами Мишиным и Москвиной. Лене Бережной и Антону Сихарулидзе ставил программу, помогал маленькому Артуру Гатчинскому, которого тренирует Алексей Мишин.

– Петя, а как вы попали в Америку?
– Это случилось после развала Советского Союза. Я тогда выиграл первый чемпионат России по фигурному катанию. И решил попробовать себя за океаном.

– Трудно было начинать новую жизнь?
– В Америке все по-другому. Если в России весь спорт финансировался за счет Федерации, то в США каждый платит сам за себя. Нужно платить тренерам, хореографам, за лед. Занимаются таким дорогим видом спорта в Америке люди обеспеченные. А я приехал из России, у меня за душой ни копейки. С моей партнершей Наоми Ланг мы катаемся с 1995 года. Она росла без отца, ее мама – медсестра с маленькой зарплатой. Когда узнал, что Наоми рассталась со своим предыдущим партнером, я пытался ее найти, но у нее был отключен телефон – не было денег. Она уже не приходила на каток, потому что не могла за него платить. Я написал ей письмо, и Наоми мне перезвонила. Я сказал ей: «Наоми, давай попробуем. Может, если получится, нам поможет федерация». Потому что в Америке федерация помогает только первым номерам. Работали по десять часов в день. Я тренировал бабушек и дедушек, Наоми работала с малышами. Наконец, когда мы выступили на Национальном чемпионате и стали пятыми, нам стала помогать федерация. Появилось время, чтобы с полной отдачей заниматься танцами.

– Когда вы почувствовали, что Америка – это ваша страна?
– Помню, как я впервые приехал на Международные соревнования в качестве фигуриста, представляющего США. Я сижу в составе американской делегации, а сзади сидят русские. Внутри меня происходит какая-то революция: я не понимаю, как такое может быть? Но со временем, по мере того, как наша карьера развивалась в Америке, во мне появились патриотические чувства. Они основаны на колоссальной благодарности Америке, которая дала нам возможность выступать. Я могу не соглашаться с политикой Штатов, но чувствую себя полноправным гражданином этой страны. Когда мы с Наоми впервые выиграли чемпионат континентов, стояли на пьедестале почета и поднимался американский флаг, я реально чувствовал себя патриотом этой страны. Я чувствовал примерно то же, что и за несколько лет до этого, когда выиграл чемпионат России и на церемонии награждения поднимали российский флаг. Для меня как будто стерлась граница между двумя странами.

– Откуда у вас такое колечко (на нем изображены олимпийские кольца – ред.)?
– Это мой талисман. Я практически не расстаюсь с ним с 2002 года. Все спортсмены сборной Америки, которые участвовали в Олимпиаде 2002 года в Солт-Лейк-Сити, получила в подарок по такому украшению. Это был одни из самых ярких эпизодов в моей жизни.

– Тогда вы заняли 11-е место. Что это было для вас – победа или поражение?
– Честно говоря, в фигурном катании и в танцах на льду в частности, все примерно ясно. Не хочу в целом опускать олимпийское движение, но жизнь есть жизнь. Начиная сезон, мы примерно знали, за что боремся. Поэтому для нас исход и место не имело значения. Когда мы выходили на церемонии открытия Олимпиады, весь зал стоял на ушах. Отец моей партнерши Наоми – чистокровный индеец. У нее есть второе имя, в переводе с индейского оно означает «утренняя звезда». Наоми – первая за всю историю представительница индейского народа, которая приняла участие в Олимпийских играх. Для её народа Наоми действительно звезда. В церемонии открытия Олимпиады тогда принимали участие пятеро вождей из местных племен. Когда выходили на обязательные танцы, весь зал вставал. И стоял на протяжение всего нашего номера.

– Как вы попали на шоу «Танцы на льду. Бархатный сезон»?
– В последние годы появились турне по России, в том числе с привлечением иностранных фигуристов. Нам с Наоми повезло, потому что мы работаем с теми же агентами, которые представляют интересы Жени Плющенко и Иры Слуцкой. Мы попали в струю и оказались активно задействованы во всевозможных шоу.

– В Америке подобные шоу снимаются?
– Несколько лет назад в США был похожий проект. Но он почему-то не прижился. Может, это связано с тем, что интерес к фигурному катанию на тот момент в Америке спал, рейтинг у этой программы был очень низкий. Не то что в России.

– Вы уехали в США в начале 90-х прошлого века. Сейчас много времени проводите в России. Страна за это время сильно изменилась. Какие перемены вас больше всего поразили?
– Вы знаете, я чаще бываю в Петербурге и Москве. В мегаполисах реставрируются здания, появляются новые бренды, люди хорошо выглядят, интересуются театром, искусством. Все здорово. А в прошлом году я участвовал в туре по всей России. Я проехал по тем городам, куда ездил еще маленьким. Заходишь во дворец спорта, а там все, как раньше – такие же ободранные, обшарпанные раздевалки, краска осыпается с потолка. Ощущение, что ты снова возвращаешься в 80-е годы. Заходишь в столовую, а там котлетки, коржики, сметанники – точно такие же, как в мои девять лет на спортивных сборах. Но именно там, в этих дешевых столовках, нам оказывали самые теплые приемы. Там, в глубинке, нам радуются как самым близким, родным людям.
Алена Бобрович

http://www.metro-russia.com/news/rubrics/intervyu/russkij_figurist_v_amerike/